Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата] - Ольга Елисеева

Странно. Харвей никак не мог предположить, что Босуорт послушается. «Либо он устал, либо… полностью у нее под каблуком, даже в таком взвинченном состоянии». Горец тяжело выдохнул, обиженно крякнул, бросил на Хельви совершенно детский гневный взгляд и, опустив плечи, поплелся за стол.

— Лорд Босуорт человек очень приятный. — провозгласила королева, садясь. — Сразу видно, вы станете друзьями.

Харвей почувствовал, что смеется.

В опустевшее пространство между столами выскочили жонглеры, акробаты и глотатели огня, которые сразу приковали к себе внимание гостей и разрядили обстановку.

Было уже за полночь, когда епископ Сальвский Робер торжественно поднялся со своего кресла и, обращаясь к залу, провозгласил:

— Господа! Настало время пожелать молодым доброй ночи. Праздник продолжается, но Ее Величество, исполняя свой долг, покидает нас.

Хельви встала, сделав знак Харвею оставаться на месте.

— Вы последуете за мной минут через десять. До покоев вас проводят знатнейшие вельможи, как меня — дамы.

— Они должны присутствовать? — с некоторой неловкостью спросил Деми. По беотийскому этикету первая брачная ночь монархов проходила в окружении придворных, чтоб никто не смел усомниться в чистоте невесты, силе жениха, а значит истинности прав будущего наследника. Каждый шаг, каждый жест короля становился священным достоянием королевства.

— Нет, у нас нет такого обычая. — улыбнулась Хельви. — Мы даже не выносим простыней новобрачной на всеобщее обозрение.

Харвей с облегчением вздохнул.

— Сальвы очень странные люди. — сказала королева. — В чем-то открытые, в чем-то скованные, но совсем в другом, чем беотийцы. До встречи.

Он поцеловал ее руку.

Глава 5

В полутемной комнате, освещенной лишь несколькими свечами, Харвей остановился у зеркала, висевшего над комодом. Дверь за его спиной закрылась. Сопровождавшие возвращались по лестнице вниз, чтоб присоединиться к тем, кто остался в пиршественной зале, и продолжить праздник. Они намеревались гулять до утра. Еще несколько минут Деми слышал их удаляющиеся голоса. Потом все стихло.

Герцог стянул с головы жесткий парчовый берет на проволочном каркасе, положил его на комод, провел по лбу рукой и посмотрел на себя в зеркало. Из тусклого стекла на него глянуло усталое, осунувшееся лицо с темными кругами под глазами. Правая рука машинально потянула за завязки короткого присборенного плаща, в то время как левая привычным жестом расстегнула тесненный золотом белый ремень, чтоб снять с пояса игрушечную придворную шпагу.

Деми отослал камердинера, предпочитая раздеться сам. Пребывание на глазах у других людей после целого дня публичного спектакля, где он играл главную роль — козла отпущения — было почти мучительно. Герцог знал, что где-то рядом должна находиться Хельви, и от этого ему тоже было не по себе.

Всего несколько месяцев назад Харвей посмеялся бы над своими теперешними ощущениями. Что неестественного спать с женщиной, на которой женился по доброму согласию? И какой труд взять молодое красивое тело, которое не намерено оказывать сопротивления? Но в том-то и беда, что в королеве лорд был уверен больше, чем в себе.

Смешно подумать, за последнее время он почти не имел женщин. После выхода из тюрьмы в нем как будто что-то сломалось. Не хотел. Стоило чьим-то чужим рукам, даже самым хорошеньким, прикоснуться к его собственному телу, как к горлу герцога подкатывал мучительный ком, его кишки сплетались в тугой жгут, и Харвея буквально выворачивало. Рвало.

Он обнаружил это не сразу. Иначе любыми средствами вплоть до прямого признания в собственном бессилии отказался бы от брака с Хельви. Первый колокольчик прозвенел для него на вечере в честь помолвки, при встрече со Свищем. Но тогда Деми не предал этому особого значения: Кларенс не женщина, от него может и стошнить.

Полное прояснение настало после отъезда королевы, когда лорд испытал насущную потребность размяться и для разбега отправился в кабак на окраине Плаймар. По старой привычке взял двух знакомых шлюх, которые буквально засыпали его поцелуями и поздравлениями с благополучным возвращением с того света, а потом… Он был ошеломлен, подавлен, разбит. Заплатил вдвое больше, чем следовало, умолял молчать. Как они на него смотрели! Такого унижения Деми не испытывал никогда.

Было еще несколько попыток с тем же ужасным результатом. Харвей даже показался лейб-медику короля Лаурину Ди, вручив эскулапу все деньги, которые у него еще оставались, только бы тот не проболтался. Вердикт был бы утешительным, если б не полная неопределенность относительно сроков выздоровления.

— Вы пережили сильный шок. — констатировал старик, выслушав сбивчивые речи пациента. — Время. Время поправит все. Надо только надеяться и ждать.

«Ну да, и в гробу у меня встанет без последствий для желудка!» — подумал Харвей. Видимо, на лице у него отразилась полная безнадежность, потому что лейб-медик укоризненно покачал головой.

— Вы совершенно здоровы, молодой человек. — сказал он. — Просто ваши нервы угнетены до предела. Вас рвет не от расстройства желудка или половой системы. Просто ваш организм так сбрасывает накопившееся напряжение.

Больше от старика ничего добиться не удалось. Ни лекарств, ни заговоров.

— Заговорами лечат колдуны. — возмутился Лаурин. — А лекарства вам не нужны. Больше спите, больше гуляйте, ни каких волнений.

Последнюю рекомендацию выполнить было особенно легко: сложение вассальной присяги, мелочные издевательства и придирки Дагмара, путешествие на корабле в обществе Сейнмура, наконец, эта свадьба, вынувшая из Деми всю душу. Никаких волнений, хороший сон и здоровый аппетит! Кстати, за весь сегодняшний день он вообще ничего не ел, на пиру особенно — не мог.

Дверь спальни скрипнула. «Я спокоен, как горы центральной Сальвы», — сказал себе Харвей. На пороге появилась Хельви. Камеристки уже переодели ее ко сну. На тонкую батистовую рубашку был накинут алый парчовый халат, подбитый огненным лисьим мехом. Ее отливавшие светлым золотом волосы свободно спадали по плечам. Они оказались прямыми, и лишь кое-где сохраняли следы прежней завивки.

Королева подошла к нему, вопросительно заглянула в лицо и вдруг рассмеялась.

— Вы чего так напряглись, друг мой? Я не собираюсь нападать на вас с оружием в руках. — она отступила на шаг, демонстрируя мирные намерения. — Вам не кажется, что сегодня и так был слишком тяжелый день, чтоб еще усугублять его ночными скачками?

Харвей с усилием кивнул.